Однако, как много эмоций может вызвать простое золотое кольцо. Ривай держит его двумя пальцами, будто боится обжечься. – Ты в отношениях, – он не спрашивает. – Где ты это нашел? – Эрвин задумчиво на него смотрит, потом забирает кольцо. – Спокойно, никто на твое место в моей постели не покушается. Зря он это сказал. Ривай распрямляется, как спусковой механизм арбалета и открывает рот, чтобы сказать командору все, что о нем думает, но тот успевает первым. – Ее звали Реми, ей было двадцать, она была примерно с тебя ростом и точно так же любила чистоту и порядок. Ее нет на этом свете уже десять лет. Выдохни и сядь. Ривай смотрит в эти честные голубые глаза и кусает губы. Эрвину врать незачем. Вот только Эрвин Смит не похож на тех, кто хранит засушенные цветочки, записочки и колечки в память о былом. Из вещественных воспоминаний у него разве только шрамы… И это кольцо. – Десять лет, говоришь, – бормочет капрал, лишь бы что-то сказать. – Но ведь это до… – До падения Марии, ты хочешь сказать? Тот год был неурожайным, а зима холодной. Зверье из лесов начало бродить по окрестным деревням. А Реми оказалась на пути у медведя-шатуна, – Эрвин сжимает кольцо. – Это уже неважно, хватит кипятиться. – А дети у вас были? – Ривай будто ранку расцарапывает. И больно, и негигиенично, а почему-то приятно. – Не успели, – Смит гладит золотой ободок и прячет в нагрудный карман. В тот самый, с нашивкой, который напротив сердца. – Я ее любил, но годы берут свое. Я не помню ее голоса, только внешность, но этот образ тускнеет день ото дня. Все, доволен? На этом объявляю допрос оконченным. Тогда они действительно замяли эту тему, но Ривая не хотел отпускать образ юного влюбленного Эрвина. Каким он был, как он относился к своей жене? Не напоминает ли он ему ее? «Она была примерно с тебя ростом и точно так же любила чистоту и порядок…» Во время очередной суматошной жаркой ночи, когда Эрвин пьет воду, а сам Ривай оттирает следы их близости, его прорывает: – Я напоминаю тебе ее? Ты поэтому со мной спишь? В него прилетает подушка, потом еще одна. – У нее был ангельский характер, так что ты себе льстишь, – Эрвин ищет что-нибудь еще, чем бы запустить в это несносное создание. – Не ищи скрытого смысла там, где его нет. И не заставляй меня говорить о чувствах, я не могу и не хочу этого делать. – Скажите пожалуйста… – подушки летят обратно, потом сам Ривай бросается на него, валит, давит всем собой, хотя знает, что Эрвин сильнее и обязательно сбросит его на пол. – Я не ревную, честно. Я не ревную к призракам. Эрвин улыбается краешком губ. – Рад это слышать. А то не хотел бы, чтобы ты представлял себе в нашей постели кого-то третьего. Капрал в итоге все-таки летит на пол, но мстительно дергает своего командора за ногу, потом, не дождавшись реакции, щекочет. Это перерастает в дружескую потасовку, но оба довольны. Не стоит на ночь глядя тревожить память и своих мертвецов. Потому что Эрвину не раз и не два хотелось задать вопрос, зачем он нужен Риваю, если тот когда-то любил одну маленькую девушку с рыжими волосами, которой недавно не стало. Будто услышав его мысли, Ривай негромко говорит: – Я сплю с тобой не потому, что хочу забыть Петру. – Вот и славно, – Эрвин заново расстилает постель. – А теперь спать, до рассвета полтора часа. И в оставшееся время им снятся одинаковые сны о двух женщинах, с которыми не сложилось и уже никогда не сложится.
-
-
18.10.2013 в 08:45552 слова
Однако, как много эмоций может вызвать простое золотое кольцо. Ривай держит его двумя пальцами, будто боится обжечься.
– Ты в отношениях, – он не спрашивает.
– Где ты это нашел? – Эрвин задумчиво на него смотрит, потом забирает кольцо. – Спокойно, никто на твое место в моей постели не покушается.
Зря он это сказал. Ривай распрямляется, как спусковой механизм арбалета и открывает рот, чтобы сказать командору все, что о нем думает, но тот успевает первым.
– Ее звали Реми, ей было двадцать, она была примерно с тебя ростом и точно так же любила чистоту и порядок. Ее нет на этом свете уже десять лет. Выдохни и сядь.
Ривай смотрит в эти честные голубые глаза и кусает губы. Эрвину врать незачем. Вот только Эрвин Смит не похож на тех, кто хранит засушенные цветочки, записочки и колечки в память о былом. Из вещественных воспоминаний у него разве только шрамы… И это кольцо.
– Десять лет, говоришь, – бормочет капрал, лишь бы что-то сказать. – Но ведь это до…
– До падения Марии, ты хочешь сказать? Тот год был неурожайным, а зима холодной. Зверье из лесов начало бродить по окрестным деревням. А Реми оказалась на пути у медведя-шатуна, – Эрвин сжимает кольцо. – Это уже неважно, хватит кипятиться.
– А дети у вас были? – Ривай будто ранку расцарапывает. И больно, и негигиенично, а почему-то приятно.
– Не успели, – Смит гладит золотой ободок и прячет в нагрудный карман. В тот самый, с нашивкой, который напротив сердца. – Я ее любил, но годы берут свое. Я не помню ее голоса, только внешность, но этот образ тускнеет день ото дня. Все, доволен? На этом объявляю допрос оконченным.
Тогда они действительно замяли эту тему, но Ривая не хотел отпускать образ юного влюбленного Эрвина. Каким он был, как он относился к своей жене? Не напоминает ли он ему ее? «Она была примерно с тебя ростом и точно так же любила чистоту и порядок…»
Во время очередной суматошной жаркой ночи, когда Эрвин пьет воду, а сам Ривай оттирает следы их близости, его прорывает:
– Я напоминаю тебе ее? Ты поэтому со мной спишь?
В него прилетает подушка, потом еще одна.
– У нее был ангельский характер, так что ты себе льстишь, – Эрвин ищет что-нибудь еще, чем бы запустить в это несносное создание. – Не ищи скрытого смысла там, где его нет. И не заставляй меня говорить о чувствах, я не могу и не хочу этого делать.
– Скажите пожалуйста… – подушки летят обратно, потом сам Ривай бросается на него, валит, давит всем собой, хотя знает, что Эрвин сильнее и обязательно сбросит его на пол. – Я не ревную, честно. Я не ревную к призракам.
Эрвин улыбается краешком губ.
– Рад это слышать. А то не хотел бы, чтобы ты представлял себе в нашей постели кого-то третьего.
Капрал в итоге все-таки летит на пол, но мстительно дергает своего командора за ногу, потом, не дождавшись реакции, щекочет. Это перерастает в дружескую потасовку, но оба довольны. Не стоит на ночь глядя тревожить память и своих мертвецов. Потому что Эрвину не раз и не два хотелось задать вопрос, зачем он нужен Риваю, если тот когда-то любил одну маленькую девушку с рыжими волосами, которой недавно не стало.
Будто услышав его мысли, Ривай негромко говорит:
– Я сплю с тобой не потому, что хочу забыть Петру.
– Вот и славно, – Эрвин заново расстилает постель. – А теперь спать, до рассвета полтора часа.
И в оставшееся время им снятся одинаковые сны о двух женщинах, с которыми не сложилось и уже никогда не сложится.
-
-
18.10.2013 в 11:52